Зеркало грядущего - Натали О`Найт

Однако кем же мог быть таинственный гонец? Амальрик был заинтригован, но тем не менее отослал слугу назад, не спешив отдать распоряжение позвать незнакомца – пусть поскучает в передней. В конце концов, это было частью этикета. Не может же, в самом деле, благородный немедийский дуайен принимать неизвестно кого, не помедлив хотя бы три четверти клепсидры. Хвала Митре, что он может себе это позволить, ибо не ждет никаких срочных известий. И барон принялся неторопливо раскладывать на лакированной столешнице изящные вещицы, принесенные давешним купцом.

Его холеные руки с длинными пальцами и ухоженными овальными ногтями небрежно брали изделия безвестных ремесленников с серебряного подноса, выкладывая сложную мозаику, где каждый предмет олицетворял собой отдельного человека, а все вместе являли картину будущего заговора против аквилонского венценосца. Немедиец напоминал ткача, сосредоточенно плетущего паутину кружева, соединяя разрозненные нити в единый узор.

В правом нижнем углу – кривой хорайский акинак, напоминающий косу землепашца. Оружие острое, но уместное лишь для колющего удара исподтишка: хрупкий металл, из которого он выкован, не годится для открытого боя. Пусть это будут Винсент с Дельригом, желторотые юнцы, которыми, после того как они исполнят его приказания, можно с легкостью пожертвовать.

Чуть выше – тонкий зингарский бордолис с трехгранным лезвием и рукоятью из оленьего рога. Оружие, предназначенное для того, чтобы парировать левой рукой удары меча. Это Фельон, герцог Тауранский, бешеный бык, сметающий все на своем пути. Его удел – возглавить повстанческую армию и пасть на поле боя под натиском королевской гвардии. Что ж, бордолис и нужен лишь для того, чтобы в нужный момент отвлечь на себя удар противника. Но если судьба распорядится иначе и полководец поимеет глупость уцелеть, то его младшие братья с удовольствием исправят эту ошибку и помогут герцогу отправиться на Серые Равнины. Живым его оставлять нельзя! Не зря Фельон постоянно бахвалится, что в его жилах течет королевская кровь. Непременно будет одним из первым, кто возжелает сесть на Трон-Рубин. Не ведает, бедняга, что все места давно распределены на этом празднике жизни.

Немедиец, презрительно скривив губы, достал из деревянного ларца горсть боевых шипастых перстней, что применяются афгулами в рукопашной, и высыпал их рядом с кинжалом. Перстни рассыпались, словно горох, и дробно застучали по столешнице – это Вельмар Танасульский, его кузен Мариций; Рогир из Гандерланда; Начальник Королевской Стражи Альвий; пара дворянчиков с юга; пяток рыцарей из оссорской долины, что выточили зуб на своего сюзерена, и еще тарантийские молодчики – несколько дюжин придворных фигляров, жаждущих ратной славы, вроде бестолкового графа Феспия или жеманного Аскаланте Тунского. Дряные людишки, охочие до игры в заговорщиков, с масками и тайными встречами… но стоит начаться настоящей заварушке, и они разбегутся кто куда, как полевые мыши от лемеха – только их и видели. И все же пренебрегать ими неразумно. Что ни говори, а именно они и будут составлять двор нового аквилонского владыки. Из этих шутов придется на первых порах формировать казначеев и канцлеров, сенешалей и маршалов. Потом их придется потихоньку убирать – кого тихо придушить в собственном алькове, кого заточить в темницу, кого сослать на границу с пиктами. Придется немало потрудиться, прежде чем удастся до конца выполоть дворцовые грядки…

Так, на левую сторону – палаш с золоченой гардой и алыми кистями на рукояти. Это гордый Пуантен, поданные графа Троцеро. Золотые Леопарды, которые спят и видят, как бы освободиться из лап тарантийского змея. Но с ними нужно держать ухо востро, когда на трон сядет новый король и об обещанной независимости тотчас же будет забыто.

Ближе к центру халогская булава – страшное оружие гиперборейцев. Ей невозможно ранить, ибо удар ее крошит головы, словно скорлупки от яиц, но учиться обращению с ней мучительно трудно. Это – Марна. Дикая сила, которую, выпустив на волю, невозможно остановить. Свирепым ураганом сметет она все вокруг, оставив позади лишь руины и трупы.

Рядом с ней уттарийский песау. Маленький неказистый нож с выгнутым, наподобие рыбьего брюха, лезвием и деревянной ручкой, инкрустированной перламутром. Внешне он похож на своего бронзового собрата, которым аквилонские нобили на пирах режут сыр. Песау кажется безобидным и совсем непригодным для нападения, но мало кто знает, что это отнюдь не так – в опытных руках скромный ножик в считанные мгновения может распотрошить противника, словно мясную тушу, ибо лезвие его тоньше нити и умышленно заточено так, чтобы кромсать плоть врага с той же легкостью, что и кусок масла. Это – Ораст, тихий жрец-отступник, странный человечишка, который и не подозревает о роли, что, по воле лесной колдуньи, ему предстоит сыграть в будущем спектакле.

Амальрик, прищурясь, посмотрел на опустевший поднос – оружие кончилось и оставались разные мелочи: дамские гребни и костяные заколки, невесть зачем принесенные торговцем в этот холостяцкий дом – их положим поодаль, пусть изображают колеблющихся и тех, кто не рискнет вмешаться, что бы ни происходило во дворце. Туда же отправим и медный нож для заточки перьев, прелестная вещица, грозного вида, изящной отделки, – но ровным счетом ни на что не годная. Это наш друг Валерий… Губы немедийца тронула недобрая усмешка.

А вот принц Нумедидес! Дуайен фыркнул, водрузив в центр стола аляповатую коринфийскую плевательницу, на разноцветной эмали которой были изображены пузатые евнухи.

И наконец – серебряный кубок с драконами и демонами. Высокий, на длинной ножке, похожий на изысканный цветок. Амальрик установил его в центре. Солнечный луч, отразившись от полированной поверхности, на миг ослепил посланника, и он поклонился с насмешливым почтением. Его величество король Вилер Третий. Украшение стола! Легким, небрежным жестом Амальрик толкнул фиал, и тот, жалобно звякнув, скатился со стола и зазвенел по мраморному полу.

Барон Торский позвонил в стоявший на столе золотой колокольчик. В то же мгновение, низко склонившись в ожидании приказа, в дверях появился темнокожий слуга-пунтиец.

– Убери все это барахло. – Презрительным жестом Амальрик обвел вещи, разложенные на столе. – И передай купцу, чтобы больше не смел оскорблять взор господ подобной дешевкой, если не хочет, чтобы на него спустили собак… Впрочем, – Амальрик нагнулся было за кубком, однако раб оказался проворнее и с почтительным поклоном подал сосуд господину. – Эту чарку я, пожалуй, возьму! Две серебряных монеты будет достаточно… – Он знал, что кубок стоит куда дороже – как знал и то, что купец не осмелится возразить… Почему-то ему вдруг сделалось скучно и захотелось хоть как-то развлечься. – Ах, да! Позови этого гонца!